Русский медведь. Цесаревич - Страница 24

– Три жизни, – медленно, буквально по слогам произнесла Анна минут через пятнадцать тяжелого раздумья. – А я-то гадала, отчего чувствовала себя рядом с тобой так, словно не я старше, а ты. Причем сильно. Будто юная девица с опытным мужем… Сколько же тебе лет?

– В общей сложности?

– Да, – сказала девушка, уже совсем ожив и буквально заблестев глазами.

– Совокупно сто восемьдесят семь.

– Сколько?! – дико округлив глаза, переспросила Анна.

– Почти два века. И полагаю, что в этой жизни, если не наделаю ошибок, отметку в двести лет я пересеку.

– Боже! Это просто невозможно! Как?! – Она вскочила с дивана и забегала по комнате, пытаясь дать выход пошедшим из нее эмоциям. – Невероятно!

– Анют, любимая, иди ко мне, – поманил он девушку, помня о том, что в теплых объятиях она намного спокойнее воспринимает многие вещи, да и успокаивается скорее. Так оно и вышло. Хотя первые минуты две она продолжала подрагивать от возбуждения и переполнявших ее эмоций.

– Сто восемьдесят семь лет… получается, что ты меня старше больше чем в десять раз… Боже! Да даже мой отец тебе в праправнуки годится!

– Разве тебя не устраивает мое старческое тело? – шепнул Петр и чуть прикусил ей мочку да сильнее прижал к себе.

– Нет… конечно, нет. Ты же и сам об этом знаешь…

– Ты сама хотела все узнать, – произнес, чуть дернув плечом, Петр.

– Не обижайся, милый, – почувствовав, что она сказала что-то не то, Анна вывернулась всем телом у него в руках и, заглянув в глаза, принялась его покрывать поцелуями.

– Ань, – взял ее за плечи Петр. – Успокойся. Я понимаю, что тебя все эти сведения приложили и неслабо, но, поверь, их лучше принять как есть, как данность, а не пытаться придумать объяснение.

– Хорошо, любимый, – покладисто кивнула головой Анна. – А ты расскажешь мне о том, как ты жил в прошлом? Кем был, чем занимался?

– Хочешь послушать о моих женщинах? – усмехнулся Петр, а девушка чуть поджала губки и смутилась. – Мы не будем об этом говорить. Ты поняла? Потому что все это осталось в других жизнях. И уверяю тебя, ты не сможешь встретиться ни с одной из моих женщин просто потому, что они еще не родились.

– То есть? – опешила от такого заявления Анна.

– Сейчас на дворе, если верить григорианскому календарю, 1687 год. Верно?

– Да.

– Так вот. Первый раз я умер в 1909 году после шестидесяти четырех лет жизни, а второй – в 2082, прожив сто восемь лет.

– Так это же будущее…

– Верно, – улыбнулся Петр. – Будущее. Причем весьма далекое.

– Расскажешь?! – спросила Анна с каким-то особым жаром, а ее глаза загорелись, словно у маленького ребенка, увидевшего любимую конфетку.

– Конечно, расскажу, – ласково улыбнулся царь. – Затем и поддержал этот разговор.

– Кстати… – замерла Анна. – А как же твои изобретения?

– В основной массе – это воспоминания о том, как делали в далеком прошлом… для тех жизней. Кроме всего прочего, я за год до своей смерти узнал о том, в каких временах и местности буду жить в дальнейшем. Так что смог немного подготовиться. Помнишь, как ты удивлялась моему решению выкупить пару сотен десятин земли под Можайском? Дескать, бурьян, неудобья да лес сплошной.

– Это где ты клад нашел?

– Именно. На самом деле я просто знал, что он там, – улыбнулся Петр. – Во второй половине двадцать первого века уровень человеческих возможностей был уже таким, что спрятать что-то металлическое под землей оказалось просто нереально. Поэтому незадолго до моей второй смерти мир услышал сотни удивительных новостей о том, что находились один за другим давно забытые легендарные сокровища. Так, например, мне было хорошо известно, где зарыл свой клад Сигизмунд III. А еще я знаю, где хранится золото последнего хана Казани, оба золотых коня Батыя, клады тверских князей и так далее. Все самые вкусные «кубышки». Даже более того, знаю, где через тридцать лет один испанец закопает восемьсот тонн золота…

– Но как ты это все помнишь? – удивилась Анна.

– Очень просто. Я готовился. Изучал все материалы, что могут пригодиться, и тщательно их запоминал, используя методики конца двадцать первого века. Получалось, конечно, не очень хорошо, но лучше, чем у многих. По крайней мере, обычным способом так не запомнишь.

– Поразительно… – покачала головой Анна. – Получается, – продолжила она, сменив тему, – что все эти бюстгальтеры, трусики, прокладки и прочие безумно полезные вещи ты просто вспомнил?

– Да, – важно кивнул Петр. – И постарался воплотить в жизни в нашей исторической местности. Мне хотелось сделать тебе приятно, вот я и вспомнил приспособления для облегчения жизни женщинам. А то, что теперь их продаю, так… эм… сама виновата. Уж не знаю, где ты демонстрировала эти предметы дамского туалета своим подругам, но шуму наделала изрядно. Я тебе не рассказывал, но меня моя собственная мама отчитывала за то, что я забыл про нее. Ну и сестра, само собой.

– Да чего уж тут верить? Слухи о тех разговорах до сих пор пересказывают по углам на приемах… – улыбнулась Анна. – Кстати, а одежда…

– Что, одежда? – напрягся царь.

– Ты ведь видел много новых, интересных фасонов одежды, которые в наши дни еще даже не придумали.

– Видел.

– И ты, я полагаю, хочешь, чтобы я их надела? – хитро улыбнувшись, прижалась к нему Анна.

– А ты рискнешь? – усмехнулся Петр. – Ты ведь даже не видела, как они выглядят. По нашим временам многие из них станут почитаться слишком откровенными. Пошлыми. Развязными.

– Слушай, я видела, как ты одел своих солдат и рабочих. Ничего такого в их одежде нет.